«Может, придется мне мир облететь без посадки!» (к 105-летию со дня рождения Николая Отрады)

26 декабря 2023 г. исполняется 105 лет со дня рождения нашего земляка, поэта Николая Отрады.

Николай Отрада один из поколения талантливых молодых поэтов предвоенного времени, многие из которых не вернулись с войны, так и не успев в полной мере раскрыть свой талант. «Это настоящие поэты и настоящие люди – вечная гордость и вечная скорбь нашей литературы. Сама их жизнь – поэзия. Сама их смерть – служение родине. Нельзя нашей литературе забывать ни об их жизни, ни об их смерти», – так писал Михаил Луконин.

Каким он был и остался в памяти узнаем по воспоминаниям его друзей и современников.

Николай Турочкин (псевдоним – Отрада ), детство свое провел в Сталинграде, со своим другом, Михаилом Лукониным, учился в сталинградской школе №1, оба увлекались поэзией, сами писали стихи.

Михаил Луконин: «Я вспоминаю его… Зеленоватые зоркие глаза. Продолговатое лицо, крепкая шея, крупные руки – все в веснушках. И светло-рыжий чуб над высоким лбом. Сойдясь с ним в шестом классе, мы действительно никого не боялись в неуемной неразберихе враждующих мальчишеских улиц строящегося поселка Тракторного. Мы, оба деревенские, заняли последнюю парту в новой школе. Спинами прижимались к горячей батарее, разувались и незаметно сушили дырявые башмаки и мокрые чулки. Дел хватало. К первому уроку мы приносили каждый свое новое стихотворение, обменивались и читали. Сблизило еще и то, что в его семье работал один отец, а их было пятеро, а у нас, четверых, работала одна мать. Завод, Волга, школа – вот наш мир. Мы, деревенские души, часто уходили за бугор реки Мечетки, читали Багрицкого, Корнилова, Сельвинского, ахали над юным Смеляковым. … Помню, как переступили порог пионерской газеты, помню первые напечатанные стихи».

В старших классах ребята стали посещать литературный кружок в клубе имени Максима Горького при Сталинградском тракторном заводе (сейчас на этом месте расположена средняя школа №3 Тракторозаводского района г. Волгограда). По воспоминаниям В. Ветлугина: «В его многочисленных комнатах и залах – спортивном, театральном и других – всегда, особенно по вечерам и в выходные дни, было многолюдно, звучала музыка, слышалось пение, шли спортивные тренировки и соревнования.

В числе других активно действовал литературный кружок. У нас – членов кружка – была «своя» комната – первая от вестибюля. Собирались мы обычно по выходным дням. Как мне помнится, пожалуй, более упорно занимался поэзией Николай Отрада. Не раз бывал у него дома, хорошо знал его отца – Карпа Федоровича Турочкина – работника заводской ТЭЦ, мать – Екатерину Родионовну. О серьезном увлечении творчеством можно было заключить хотя бы по тому, что у него был в квартире свой стол, библиотека, состоящая в основном из произведений поэтов, по его замыслам и планам. … Мать поэта заметно гордилась сыном, подчеркнуто заботилась о нем. Отец был более сдержан».

Его первые стихи были напечатаны в заводской газете «Даешь трактор», а также в газетах «Молодой ленинец», «Сталинградская правда».

Летом 1933 года Николаю Отраде и Михаилу Луконину посчастливилось познакомиться с первым в их жизни писателем – Александром Серафимовичем Серафимовичем.

Еще одним увлечением Николая, помимо поэзии, стал футбол. Ему он посвятил такие строчки:

«И то мгновенье, верь, неуловимо,

когда замрет восторженный народ, –

удар в ворота! Мяч стрелой и… мимо.

Мяч пролетит стрелой мимо ворот.

И, на трибунах крик души исторгнув,

вновь ход игры необычайно строг…»

В 1934 г. Николай Отрада закончил школу и стал студентом литературного факультета Сталинградского индустриально-педагогического института. В студенческие годы у Николая появился еще один друг – Юрий Окунев: «Перед моими глазами всплывают далекие годы и старое здание довоенного учительского института на Академической. Самый близкий его друг – Михаил Луконин. Я знаю: они вместе учились в школе, поступили в учительский, одновременно начали печататься в газетах, зачитывались стихами любимых поэтов и увлеченно занимались своеобразной «стратегией» и «географией»: раскладывали перед собой географическую карту и жадно распределяли «сферы» и «зоны», огромные пространства и территории нашей планеты, на которые должно было распространиться их тематическое освоение и поэтическое завоевание. Владения музы одного поэта торжественно объявлялись неприкосновенными для другого. Николая Отраду хорошо знали рабочие, студенты, школьники. На страницах областных газет, в сборниках и альманахах местного издательства часто появлялись его стихи».

А потом Москва, Литературный институт, знаменитый ИФЛИ. Осенью 1939 года Николай Отрада стал студентом Литературного института имени Горького вместе со своим другом Михаилом Лукониным: «Мы съехались со всех концов страны в Литературный институт имени Горького. Сергей Смирнов из Рыбинска, Яшин из Вологды, Кульчицкий из Харькова, Михаил Львов с Урала, Майоров из Иванова, Платон Воронько из Киева. Потом из другого института перешли Наровчатов, Слуцкий, Самойлов. … Ходил с нами добрый и большой Арон Копштейн. Коридоры гудели от стихов, стихи звучали в пригородных вагонах, когда мы возвращались в общежитие. … Это была пора опытов, исканий, мятущаяся пора нашего студенчества, пора неудержимого писания и любви».

Это мир,

Зеленый и журчащий,

Пахнущий цветами и речистый.

Он живет

В листве густых акаций,

В птичьем свисте,

В говоре ручья.

Только нам

Нельзя в нем забываться

Так,

Чтоб ничего не различать.

. . . . . . . . . . .  . . . .

Стоит жить на славу

И трудиться,

Чтоб цвела земля во всей красе,

Чтобы жизнь цвела,

Гудела лавой,

Старое сметая на пути.

Ну, а что касается до славы –

Слава не замедлит к нам прийти.

Николай Отрада только-только начинал находить себя в поэзии, осталось очень немногое из его начинаний. В 1939 году вышел сборник его стихов «Счастье».

Известие о войне с финнами они услышали декабрьским утром 1939 года. Юрий Окунев: «А вот я вижу Николая Отраду другим: сосредоточенным, строгим, решительным.

Он сдавал зачет по истории, зная, что утром следующего дня вместе с Михаилом Лукониным, Платоном Воронько, Ароном Копштейном и другими студентами-добровольцами лыжного батальона уедет на войну с белофиннами.

Ответ не удовлетворил преподавателя, и он поставил Николаю тройку. Тогда Отрада так сказал:

– Историю пересдам, когда вернусь, а пока сам пойду на фронт делать историю…»

«На фронт мы ушли прямо из общежития, и те, кто вернулся, не нашли уже ничего из своих рукописей. … Мы прощаемся – нас разбили по разным взводам 12-го лыжного батальона московских добровольцев. Сидим на валуне, шутим, достаем свои смертные медальоны, разглядываем их, передавая друг другу. Уже потом, в Москве, сдавая оружие, я раскрыл медальон и обнаружил, что тогда мы с Колей перепутали их», – вспоминал позднее Михаил Луконин.

Николаю было всего лишь двадцать два, когда он погиб от финской разрывной пули «дум-дум», пытаясь прорваться из окружения. Они погибли холодным мартовским утром 1940 года почти одновременно – Отрада и его друг Арон Копштейн, пытавшийся вытащить тело друга с поля боя.

Имя Николая Отрады высечено золотом на мемориальной мраморной доске в Центральном доме литераторов в Москве. Посмертно он был принят в Союз писателей СССР. Стихи поэта неоднократно переиздавались в различных сборниках. Именем Николая Отрады названа одна из улиц Волгограда.

Нашим сердцам созвучны строки, написанные замечательным волгоградским писателем Юрием Мишаткиным, в память о поэте: «Последнюю строку он написал уже после смерти. Она слилась с его подвигом. В этой строке – вся жизнь поэта: «Погиб смертью храбрых…» … Он погиб молодым и оставил нам очень молодые стихи, которые звучат как исповедь».